«Вертикаль»:
здесь вам не балет,
здесь танец иной

Мурад Мерзуки — руководитель Национального хореографического центра Кретея и Валь-де-Марна, а также двух танцевальных фестивалей, флагман актуальной хип-хоп-хореографии. В новом спектакле «Вертикаль» вместе с композитором Армандом Амаром он показывает зрителю мир, где отсутствует гравитация.

Спектаклю «Вертикаль» всего полгода. Мировая премьера состоялась прошлой осенью на танцевальном биеннале в Лионе, на родине Мерзуки. Воронежу повезло первому из российских городов принять у себя эту постановку, сочетающую элементы контемпорари, хип-хопа и воздушной акробатики. Сам хореограф со своей труппой в нашем городе впервые, хотя с российской публикой неплохо знаком: так, в Ярославле шесть лет назад совместно с тайваньскими танцорами его компания Käfig показала синтез хип-хопа и восточного пластического танца (спектакль «Yo Gee Ti», в переводе с тайваньского диалекта — «природный, органический»), а на московском фестивале «Территория» в 2016 году была представлена нашумевшая работа «Пиксель» (Pixel), соединяющая танец и цифровые технологии.

— Мне всегда нравилось совмещать хип-хоп и другие художественные формы: я люблю удивлять зрителя, уводить его в неизведанные миры, — рассказал хореограф в интервью одному из главных отечественных ресурсов о современной хореографии «No fixed points».

Мир спектакля «Вертикаль» начинается с загадочной прямоугольной башни. В торцах ее — черные отверстия-дыры, исторгающие из себя людей и засасывающие их обратно. Что это? Образ мирового разума — холодного, безликого и беспощадного, ковчег, брат монолита из «Космической одиссеи 2001 года», ускоривший эволюцию? Вариантов толкования можно найти много, недаром Мерзуки постоянно говорит о том, что не стремится рассказывать своими спектаклями истории, предоставляя зрителю возможность положиться на свое восприятие предложенных образов и увидеть свою историю. Но вот музыка ускоряется, разгоняются движения, едва уловимо и как будто совершенно естественно переходящие в парения и кружения в невесомости. Фон периодически сменяет цвета: мрачные оттенки синего, красного, зеленого, а фантастический эффект слоу-моушн выразительно подчеркивает неподвижный белесый «туман».

Со временем становятся различимы еще две башни по краям, центральная будет множиться на две, а порой и три части. Кому-то удается выйти из них на свет, а кого-то щупальцы-канаты затягивают обратно внутрь. Люди появляются из-за башен сверху, сбоку, вылезают поодиночке и цепочками изнутри, карабкаются ввысь, восходят по вертикальным поверхностям, или кружат у подножия над самым полом. Бесшумные и плавные или быстрые и конвульсивные — все движения без исключения гармонично сплетаются в завораживающую танцевальную партитуру. Музыка и парящие гуттаперчевые тела буквально гипнотизируют зрителя.

Едва ли можно здесь рассуждать о развитии какого-то единого сюжета, скорее зритель мог уловить темы или настроения разных сцен: Он и Она — притяжение и разлука; конфликт и борьба; противостояние человека и толпы, человека и этого самого загадочного прародителя-монолита, дарующего жизнь и отбирающего ее. Один из самых ярких эпизодов навел на размышления о феминизме и эволюции: девушки на пружинистых тросах взмывали вверх вдоль башен (каждая вдоль своей), внизу копошились мужчины, старались их поймать и «заземлить», но прекрасные половины звали их ввысь, тянули за собой… Тема двойственности проходит через весь спектакль — делятся и сцепляются обратно воедино башни, танцующие пары отбрасывают тени, появляются новые пары и вторят им синхронными движениями.

«Технически поднять танцоров над сценой и заставить парить было невероятно трудной задачей», — признался Мурад Мерзуки на пресс-конференции перед премьерой в Воронеже, назвав «Вертикаль» самым сложным спектаклем в своей жизни. Противовес, закрепленный за декорациями, скрытый от глаз публики, позволяет танцорам «летать» на гимнастических канатах, прикрепленных к бандажам, которые в начале работы над постановкой были и неудобны артистам, и слишком заметны зрителю. Кроме того, у некоторых танцоров помимо страха высоты кружилась голова, терялось равновесие, когда они взбирались на высотные конструкции. Совершенствование технического оборудования и репетиции заняли в общей сложности более трех месяцев, но все трудности в итоге были преодолены. Не зря Мерзуки выбирает в свою труппу тех, кто не боится меняться, ставить себе вызовы, осваивать новые техники, ради приобретения нового опыта уходить из «чистых» жанров, будь-то хип-хоп, контемпорари, цирк или спортивная гимнастика. Границы — в голове, с разрушением их начинается свобода. Свобода отрываться от закостенелых убеждений, расти и творить.