Михаил Родионов (The Retuses): «Бас-барабаны-гитара - это пережиток прошлого»

23 октября Воронеж посетил Михаил Родионов, основатель группы The Retuses, которая за две недели до этого заявила о своем распаде. В сообщении, которое появилось в сети 10 октября, говорилось, что все концерты, запланированные на октябрь, несмотря ни на что состоятся в срок и что Михаил Родионов будет отдуваться за всю группу, тем более что право использования названия The Retuses осталось за ним. В ряду этих концертов первым стояло выступление в Воронеже, в книжном клубе «Петровский». Таким образом, в минувший четверг Михаил Родионов впервые предстал перед публикой в новом для себя качестве. Несмотря на зашкаливающее волнение, о котором музыкант поведал нам после концерта, один в поле оказался вполне себе воином. С помощью луперов, гармонайзеров и прочих достижений современной техники он заставлял звучать одновременно синтезированные ударные и бас, гитару, трубу, флейту и пел, демонстрируя хоть и порой минималистичное, но все равно наполненное, объемное звучание.

С новыми для себя вещами в тот вечер пришлось столкнуться и организаторам концерта. Количество купленных билетов впервые настолько ощутимо превысило число сидячих мест в «Петровском», что пришлось идти на беспрецедентный шаг - убирать стулья и проводить концерт в «стоячем» формате. Правда, пока местная команда moss cape делала разогрев, стало ясно, что музыканта, который, в отличие от публики, сидит, видят максимум двадцать человек, стоящие вплотную к сцене. Поэтому уже после первой композиции в исполнении Михаила Родионова в зале началось бурление: стулья расставляли обратно, организовав своего рода партер, стоя вокруг которого можно было не только слышать, но и видеть артиста.

В конце выступления Михаила дважды вызывали на бис. Было видно, что для него это очень ценно именно в такой непростой момент. Ну, а после концерта музыкант согласился дать небольшое интервью для «Афиши+».

- Первым делом хотим поздравить с дебютом. Первый блин вышел не комом. Вытащить в одиночку столь объемную программу - дело крайне непростое.

- Мне все равно кажется, что у меня есть проблемы с психофизическим зажимом. Многие вещи должны были прозвучать несколько иначе. Хотя это вызвано и техническими сложностями.

- То есть многое из задуманного не получилось?

- Получилось, но по-другому. Это не плохо и не хорошо. В принципе я доволен. Все могло быть хуже (улыбается). Дома у меня один звук, тут другой. Будешь в «ушах» играть - не будешь чувствовать динамики. Без «ушей» - можно что-то другое не слышать, слетать с темпа, например. Но со временем все будет лучше, я уверен.

- Планируешь вновь набирать бэнд?

- Не знаю, пока нужно с самим собой разобраться.

- Почему коллектив распался?

- Коротко говоря, из-за разногласий на музыкальной почве.

- Кто тебе больше нравится - Джеймс Блейк или Bon Iver?

- Bon Iver. Он на меня больше повлиял.

- Однако тебя скорее хочется назвать российским Джеймсом Блейком…

- Что ж, не худший вариант. Блейк очень крутой.

- Ну, а если не Блейк и не Bon Iver, то кто?

- (После паузы) Первый альбом Alt-J, наверное.

- Второй не понравился?

- Оттуда я пока слышал только синглы, глубоко еще не вникал.

- Выпущенный вами в прошлом году альбом «Astra» ты посвятил своей маме. Как к этому отнеслись другие музыканты группы?

- Тут получилась такая история. 22 ноября прошлого года мы делали релиз «Astr'ы», а моя мама долго болела и умерла за десять дней до этого. Она успела услышать лишь первые четыре песни с этого альбома и сказала: «Миша, ты играешь уже совсем другую музыку». «Astra» - это минорное отражение меня того времени.

- Влияние мамы на твое творчество было большим?

- Моя мама - музыкант, она окончила музыкальную школу по классу баяна. Клавиши у нас в группе появились с ее подачи. Хотя играть я учился сам. Была некая литература, самоучители, но они сильно не помогли. Игре на клавишных я учусь до сих пор, вот с мая начал активно заниматься. До того были проблемы с рукой.

- В каком порядке ты осваивал инструменты?

- Гитара, укулеле, мандолина, клавиши, флейта, труба.

- На трубу много времени ушло?

- До сих пор ее осваиваю. Три-четыре занятия у меня было с педагогом, он мне поставил дыхание, пальцы, кое-что рассказал, а дальше я стал заниматься сам.

- У тебя очень интересный и качественный вокал. Им занимался с педагогом?

- Нет, с педагогом не занимался. Наверное, дело в постоянной практике. Хотя мне кажется, у меня вполне обычный вокал.

- В одном из интервью в 2010 году ты сказал, что слова, лирика для тебя не важны…

- Все поменялось. Да так, что я себе представить не мог.

- Поменялось с третьим альбомом - «Astra»?

- Да. Я вообще порой меняюсь гораздо быстрее, чем сам от себя ожидаю. Поначалу зарекался делать какие-то вещи, например, использовать электронику, говорил, что мне интересно только акустическое звучание. Сейчас уже предпочитаю громких заявлений не делать.

- А Россию ты продолжаешь называть Рашкой, как когда-то?

- Да нет.

- Надо отсюда валить?

- Ну, если кто-то хочет, пусть валит.

- На курсах во ВГИКе ты познакомился с баянисткой, которую пригласил к себе в группу. Что это были за курсы, как тебя туда занесло?

- Я хотел поступать на факультет звукорежиссуры. Записался на курсы, которые шли несколько месяцев. Окончил, получил документ. Я всегда любил сводить музыку и думал, что там мне дадут какие-то знания, которые я смогу применить в музыке. Но меня смутило то, что там дают больше «физики», нежели творчества. Ведь чем занимается звукорежиссер в кино? Как правило, он бегает с микрофонами и занимается озвучиванием. Это не совсем то, что мне было нужно.

- В одном из интервью, отвечая на вопрос, с кем из музыкантов прошлого хотелось бы что-то вместе сделать, ты назвал Вертинского и Веню Дркина, которого с Воронежем многое связывает. А в ДрФестах ты никогда не принимал участие?

- Нет. Но было бы интересно сделать кавер на какую-нибудь его песню. На какую? Скажу «на „Кошку“» - ничего не скажу, так как это, по-моему, самая попсовая из его песен. Что-нибудь бы придумал. А к двум названным именам я бы сегодня добавил Евгения Чичерина, о котором мне рассказали в Перми, который так же, как и Дркин, писал отличные песни и рано ушел из жизни. Еще - Галич…

- То есть, твои интересы представляют собой этакую смесь из современных инди-исполнителей и бардов…

- Да, мне ребята говорили, что я сейчас начну один играть и с головой уйду в авторскую песню (улыбается).

- Пока непохоже. Раньше ты говорил, что вдвоем тяжело концерт вытаскивать. Каково одному?

- (После паузы) Тяжело. Тем более именно в этот момент, когда ни для кого не секрет, что бэнд распался, и люди приходят на концерт с одним вопросом: «А что же Миша Родионов покажет теперь, когда он остался один?» Этот концерт, конечно, в чем-то показателен, но по одному выступлению тоже нельзя судить, я уверен, что все еще тысячу раз поменяется. Я не люблю делать одно и то же, это заставляет меня скучать. Я вообще люблю иногда песню перековеркать до неузнаваемости.

- А никогда не хотелось взять и посреди всего твоего музыкального спокойствия как дать, чтоб лампочки потрескались?

- В принципе мы именно этим с группой и занимались. Мы слишком ударились в рок, хотя я никогда не хотел окунаться в систему, которая построена на барабанах, басе и гитаре. Мне кажется, что сегодня интересная, новая музыка создается на другой основе. Полагаю, бас-барабаны-гитара - это пережиток прошлого. В плане заполнения частотного спектра эта схема, конечно, очень хороша, но я думаю, что можно придумывать более интересные вещи. Пример тому - тот же самый Блейк.

- Ты хочешь сказать, что будущее музыки - за теми исполнителями, которые не используют классический рок-состав бэнда?

- Возможно, да.

- То есть, в ближайшее время ты эту классическую схему использовать не собираешься?

- Я опять-таки боюсь загадывать (смеется).